Местечко, которое располагалось по обеим сторонам реки Случь на территории Житомирской области в УССР. Численность еврейского населения в нем была примерно 3500 человек. Они заселяли центр, а окраины и примыкающие к центру районы были заселены украинцами. Евреи занимались многими ремеслами, в том числе изготавливали обувь, мягкую и твердую кожу из шкур домашнего скота и других животных для обуви, делали столярку для домов (окна и двери) и мебель, бондарное производство – изготавливали бочки, корыта и т.д., кузнечное производство – подковывали лошадей и делали оковы для телег, саней, бричек и т.д., шили одежду для повседневной носки и для праздников, выпекали хлебобулочные изделия.
     И много было других ремесел – в местечке делали все, что населению требовалось для быта.
     В Любаре были образовательные школы, в т.ч. еврейская и профессиональные. Были медицинские учреждения и стационар.
     Были синагоги и церкви, клуб и кинотеатр, ресторан и много магазинов. Клуб и оркестр, музыка которого звучала в местечке по праздникам и на отдельных мероприятиях. Все взрослое население добросовестно трудилось. Молодежь училась и занималась спортом, последнему уделялось много времени и было где им заняться. К примеру, на берегу реки была площадка, оборудованная различными спортивными снарядами. Водным спортом тоже занимались. Молодежь и взрослое население проводили досуг в городском парке, клубе, кинотеатре, ресторане и устраивали гуляния на природе. Молодежь с раннего детства воспитывали в духе времени. Я имею в виду того времени. Дети до 10 лет должны были быть октябрятами, потом – пионерами и комсомольцами. Патриотизм взращивали в людях с пеленок.
     Молодежь стремилась быть образованной: каждый хотел быть культурным членом общества. За первые 20 лет существования Советской власти в местечке выросло поколение, которое в Любаре достичь желаемого не могло, а потому многие уезжали в центральные города Советского Союза, устраивались на престижные службы, поступали в желаемые средние и высшие учебные заведения. Конечно, в Любар никто из них уж не возвращался – оставались в городах служить и работать.
     Местечко напоминало наряженную невесту: росли белая акация и каштаны, плакучая ива и было много фруктовых садов. Дороги были мощеные, с деревянными тротуарами. Вечерами, в выходные и в праздничные дни молодежь и взрослые проводили время в городском парке – гуляли, веселились, влюблялись…
     В Любаре всегда можно было полакомиться – всегда функционировали магазины, буфеты, ресторан, продавалась очень вкусная выпечка, мороженое, газированная вода с сиропом и другие напитки. Местечко пело и плясало, как на свадьбе.
     Еврейское население в Любаре сроднилось – все были родственниками, была одна большая, дружная семья. В центральной части Любара была тьма домиков, еврейских домиков, покрытых черепицей, которые во время войны были разрушены либо сожжены. Очень много любарчан, защищая Родину, пали смертью храбрых на фронтах, а все еврейское население, не успевшее эвакуироваться, было убито фашистами и погребено в одной яме на окраине местечка, и ни одного дома, в котором жили евреи, не осталось. Центр местечка был превращен в площадь – жалкую, заросшую бурьяном.

     …Когда в начале лета 1946 года я приехал в Любар, мне показалось, что я приехал на кладбище. Моим двум сверстникам, приехавшим в Любар двумя днями позже, он тоже показался кладбищем.
     Чтобы скот не пасли на святом месте, где погребены убитые фашистами наши родные и близкие, мы его периметр окопали глубоким рвом и в середину положили кирпичную глыбу – кусок фундамента от разрушенного дома, который много лет имитировал памятник.
     Сейчас Любар – красивый современный городок. В Любаре много многоэтажных жилых домов, красивых учреждений и зданий, красивый Дворец бракосочетаний, универмаг, много магазинов, кинотеатр, ресторан и парк. В городе много памятников, есть аллея Славы и обелиск, несколько церквей и костел, дороги заасфальтированы.
     Советская власть в Любаре увековечила память убитых фашистами евреев. Эта благородная миссия была поручена коммунальному хозяйству города, которое возглавлял Николай Иванович Куликов. Руками рабочих этого хозяйства была облагорожена вся площадка могилы, обложена гранитными плитами и обнесена металлическим ограждением, и в центре установлен красивый гранитный памятник. По инициативе Николая Ивановича Куликова памятник было поручено курировать ученикам городской школы, которые уже более тридцати лет выполняют эту миссию. Они убирают памятник и дорогу к нему весной, высаживают в цветочнице цветы, а осенью подготавливают к зиме. Без малого десять лет мы, любарчане, ежегодно во второй декаде сентября, чтобы почтить память родных и близких, приезжаем в Любар из многих городов великой Страны Советов. Организовала эти встречи инициативная группа, в 1979 году мне было доверено возглавить эту почетную обязанность. Я с большим желанием этим занимался. За два дня до встречи я приезжал в Любар, предупреждал власти о дате прибытия земляков, подготавливал все бытовые условия, договаривался, чтобы специальная служба дежурила и не допускала каких-либо нежелательных поступков и т.д. И в этом мне оказывал помощь Николай Иванович Куликов.
     Чтобы выразить Николаю Ивановичу, от имени ныне здравствующих земляков, благодарность за его доброту и помощь, которые он нам оказал, я перебрал много вариантов и счел, что самый оптимальный – пригласить его в гости, в Америку. И этот Настоящий Человек мое предложение принял!
     О моей затее я рассказал настоящей семье – мужу и жене Владимиру и Надежде Сторчак, которые не только одобрили мою затею, но и обещали мне оказать во всем помощь, в том числе материальную. Вот так. Николай Иванович приедет к нам в сентябре!

     P.S. Я окажусь в вечном долгу, если в воспоминаниях о Любаре и Настоящих Людях не вспомню Настоящих Любарчан.

     Муся Шахнович, Герой Советского Союза! Командиру батареи Мусе Шахновичу посчастливилось: он принял участие в освобождении родного Любара от фашистов. Он установил орудие на месте разрушенного родительского дома и палил по врагу, а потом преследовал его огнем до Берлина.
     Яша Капер, узник Бабьего Яра! Принимал активное участие в организации восттания и побега из Яра. Яша Капер – один из 13 узников, оставшихся в живых. В печати было много очерков о нем. После побега из Бабьего Яра он воевал в партизанских отрядах и на фронтах до конца войны.
     Вова Каплун – доктор от Бога! Легендой его окрестили, когда его хоронил весь Киев! Достаточно сказать, что от дома до могилы дорога была устлана живыми цветами, и оркестр рыдал, а не играл.
     Переле Кантор, она же Полина Каушанская. Когда фашисты появились около их дома, чтобы перегнать осенью в гетто, 17-летняя Переле скрылась на чердаке и, дождавшись ночи, ушла из Любара. Она долгие недели скиталась, попадала к немцам, но ее спасла красота. Переле была красивей красавиц: очень яркая, стройная голубоглазая блондинка, прекрасно владела украинским языком, личико сияло, глазки блестели, неповторимо жестикулировала руками – немцы обалдевали. Ей повезло – повстречала добрых людей. Они ее приютили и прятали – помогли выжить. Когда наступил мир, Переле приехала в Москву, окончила Театральный институт Михоэлса, стала актрисой Московского еврейского театра. Она вышла замуж за военного корреспондента Самуила Иоффе и в настоящее время проживает с ним в Израиле.
     Фима Зайденберг, он же Ефим Захаров. Его жизнь сложилась примерно так же, как жизнь Переле.

     Настоящие полковники:
     Сеня Овратинер – всю войну воевал. После войны окончил Академию и остался преподавать в Академии в городе Краснодаре.
     Миша Трахтенберг – военный врач. Врачевал в прифронтовых госпиталях всю войну.
     Бузя Кантор, он же Анатолий Кантор – военный корреспондент. Всю войну был на передовой и в Берлине тоже.

     Женя Вальдман – военный врач, врачевала на фронтах всю войну. После войны стала матерью двух сыновей и женой военврача.
     Ида Анцис – врач. Стала женой военного врача; родила и вырастила прекрасную дочь.
     Рива Старик – моя жена, инженер. Окончив институт, всю жизнь работала на одном из московских авиационных предприятий.
     Настоящий Руководитель – моя сестра, Эсфирь Шмуник, она же Эстер Добровецкая. Как только окончила 10-й класс, вышла замуж за военного и с ним 10 лет – с 1949 по 1959 год – прослужила на Крайнем Севере, за Полярным кругом. Там стала матерью двух дочерей. Вернувшись на Большую землю, окончила Педагогический институт и стала руководителем крупного детского учреждения. Ее фото более 10 лет украшает районную Доску Почета в Москве.
     Настоящий Солдат – мой брат, Давид Шмуник. Ему было 17 лет, когда он добровольно в 1943 году стал курсантом Московского пехотного подразделения, которое через 6 месяцев было расформировано, а курсантов отправили в действующую армию.
Его направили в часть, которая сражалась на Курско-Орловской дуге, где он пал смертью храбрых.
     Вот такими мы были.